Туда и обратно: почему репатрианты бегут из Израиля?
Официальных данных о числе новых репатриантов, впоследствии покидающих Израиль, нет, но само явление отрицать сложно. Ведущий израильский эксперт по демографии профессор Серхио Делла Пергола говорит, что процент уезжающих среди «олим» намного выше, чем среди коренных израильтян.
Главная причина отъезда – профессиональные и финансовые проблемы, говорит гендиректор организации «Гвахим» Хуан Тайфельд. Его организация помогает новым репатриантам найти работу и обзавестись рабочими контактами в Израиле.
Освоиться здесь – «вызов для людей, которые плохо говорят на иврите», отмечает он. «Израильтяне нетерпеливы и даже не пытаются понять людей, которые плохо владеют языком».
Многим репатриантам трудно смириться с тем, что их академический и профессиональный опыт мало что значит для израильских работодателей (и речь не только о русскоязычных евреях: как видно из историй ниже, эти проблемы общие для всех репатриантов. – Прим. «Деталей»).
Газета «ХаАрец» поговорила с четырьмя репатриантами, которые приехали в Израиль, надеясь построить здесь новую жизнь, но в итоге покинули страну.
Светлана Братшпис
Светлана Братшпис репатриировалась из Москвы вместе с матерью в 2014 году, а ее брат приехал в Израиль 15 лет назад. Их родители были аэрокосмическими инженерами, работавшими на российское правительство.
Большую часть жизни Светлана, которой сейчас 35 лет, не могла покинуть Россию. Однако ее отец скоропостижно скончался в 2009 году, а спустя три года она и ее мать наконец-то получили загранпаспорта.
Светлана хотела переехать в Израиль, мечтая о достойной карьере и о том, что она может внести свой вклад в развитие страны.
«Я знала, что встречусь с другим менталитетом, так как я навещала своего брата в Израиле, когда впервые получила загранпаспорт в 2012 году», – говорит она. К репатриации ее подтолкнули аннексия Россией Крыма в 2014 году и готовность исследовать свои еврейские корни.
«Конечно, я ожидала, что столкнусь с некоторыми трудностями. Но я не была готова к тому, что произошло с поиском работы», – говорит Братшпис. В России она пять лет проработала инженером в компании Boeing, получила степень магистра в области аэрокосмической техники.
Перед переездом в Израиль она встретилась с другом своего брата, который заверил, что поможет найти работу. «Он действительно пытался помочь, но это не сработало, – вспоминает она. – Я отправляла резюме, люди отвечали на мои звонки, говорили, что они заинтересованы и что мне нужно пройти проверку службы безопасности. Но потом мне так и не перезванивали».
Не сумев найти работу в выбранной области, Братшпис подумала, что может добиться большего успеха, если сменит карьеру. Она стала воспитателем дошкольных учреждений и репетитором английского языка, но денег не хватало на оплату жилья в Ришон-ле-Ционе. Позже она недолго поработала в компании в сфере бинарных опционов, но быстро поняла, что фирма занимается мошенническими операциями.
Со своим нынешним мужем Леонидом Светлана познакомилась в ульпане. Он тоже был родом из бывшего СССР, но вырос в США и всегда знал, что может вернуться туда, если в Израиле что-то не получится.
Леонид ранее работал в сфере, которой в Израиле вообще не существует, – переработке масла для приготовления пищи в ресторанах. Поэтому он тоже сменил профессию, став педагогом дошкольного образования.
Однако они оба понимали, что если бы они захотели создать семью, то не смогли бы сделать это в Израиле по экономическим причинам. В 2016 году пара переехала в Нью-Джерси, а позже – на Лонг-Айленд. Сейчас Светлана снова работает в аэрокосмической отрасли, как всегда и хотела.
Пару лет назад она рассказала свою историю новым клиентам из израильского аэрокосмического предприятия. Они были удивлены, узнав, что она не смогла найти работу в Израиле, и посоветовали ей попробовать еще раз.
«В Израиле потрясающая авиационная промышленность, в том числе беспилотники. Но я даже не знала, с чего начать или где искать, – говорит она. – Конечно, мне пришлось также адаптироваться к стране. Когда я впервые приехала, то получила культурный шок – люди кладут ноги на сиденья в поезде, что очень невежливо».
«Вообще, люди в Израиле такие шумные, – добавляет она. – Я все время волновалась, думая, что вот-вот начнется драка, пока не поняла, что именно так они разговаривают».
Сара
Сара приехала в Израиль в 2008 году в возрасте 24 лет из города Мюлуз в регионе Эльзас на северо-востоке Франции.
За три года до этого, летом 2005 года, она участвовала в поездке в Израиль вместе с другими франко-еврейскими студентами. На одной из лекций израильский писатель А. Б. Иегошуа сказал им, что как евреи диаспоры они были лишь «частичными евреями», поскольку еврейская идентичность представляет собой сочетание религии и национальности.
Задумавшись над этим описанием, Сара решила, что сможет восполнить эту внутреннюю пустоту, только когда переедет в Израиль.
«В Эльзасе в начале 2000-х Израиль и антисемитизм часто были переплетены, и всякий раз, когда нарастала напряженность между Израилем и палестинцами, евреи в нашей общине чувствовали себя неловко», – рассказывает она.
Антисемитские инциденты, с которыми столкнулись Сара и ее родственники, были не единственной причиной того, что она чувствовала себя не на своем месте.
Выросшая в ашкеназско-еврейской семье Сара обнаружила, что память о Холокосте – неотъемлемая часть ее жизни. «Наши семейные истории о Холокосте и страхах наших бабушек и дедушек проникали всюду – мы чувствовали, что никогда не будем в полной безопасности в Европе», – объясняет она.
Имея юридическое образование, она в 2008 году поступила в Еврейский университет на степень магистра международных отношений, изучала иврит и арабский язык. В 2012 году она решила стать гражданкой Израиля и вскоре была нанята в качестве стажера к депутату кнессета Эйнат Вильф, а также участвовала в программе исследовательской стажировки в министерстве иностранных дел.
«Как только я приехала в Израиль, некоторые события пошатнули мои ценности, к примеру когда лекторы обсуждали различные точки зрения на израильско-палестинский конфликт. Например, резню в Сабре и Шатиле в 1982 году. Несмотря на то что я была связана с левыми организациями в Европе, мы никогда не говорили о восприятии и нарративах палестинцев», – говорит она.
По мнению Сары, быть сионистом во Франции означает придерживаться уникального нарратива, в котором нет «левых» и «правых». «Если вы называете себя сионистом в Европе, конфликт воспринимается и рассказывается с еврейской точки зрения. А потом вы попадаете сюда, и ваш сионистский идеал сталкивается с реальностью; вы встречаете арабских студентов, которые рассказывают вам, что происходит на их стороне в Иерусалиме».
Сара вышла замуж в 2016 году за еврея-американца из Бостона. Ситуация с безопасностью в мае 2021 года, во время операции «Страж стен», рождение второго ребенка во время пандемии COVID-19, а также трудности, с которыми муж сдавал экзамен на адвоката в Израиле, в итоге заставили их переехать в США летом 2022 года.
«Мы решили переехать в Бостон, родной город моего мужа, где он нашел работу юриста», – говорит Сара. На вопрос, навсегда ли она уехала из Израиля, она отвечает: «Я не знаю, я ведь уже совершила алию навсегда! Я буду ужасно по нему скучать. Я с нетерпением жду возможности вернуться и снова увидеть своих друзей и страну».
Мэрилин Анничьярико Бендаян
Политический и экономический кризис 2017 года в Венесуэле подтолкнул многих евреев из этой страны к иммиграции, в том числе в Израиль. Одной из них была уроженка Каракаса Мэрилин Анничьярико Бендаян.
«Не было ни еды, ни лекарств, люди ели мусор с улиц. Во всех уголках страны вспыхнули протесты из-за ухудшения экономической и политической ситуации», – вспоминает она.
В то время ей было 34 года. Сначала она пыталась получить студенческую визу в США, где живут ее родственники. Однако при Дональде Трампе иммиграционная политика США стала намного жестче, особенно по отношению к латиноамериканцам.
Мать Бендаян – француженка, что дало Мэрилин возможность переехать в Европу. Но, услышав, что в Израиле процветает отрасль хайтека, она решилась на репатриацию. Мэрилин надеялась найти работу в сфере высоких технологий. Перед этим она успела получить степень магистра в области маркетинга в Испании.
Однако вскоре репатриантка поняла, что найти первую работу – непростая задача. Она полгода изучала иврит в Иерусалиме и искала работу, но так и не получила ни одного предложения в хайтеке.
«Перед переездом я прошла курсы профессионального визажиста, поэтому начала работать свадебным визажистом в Тель-Авиве», – говорит она.
Из-за дороговизны жизни в Израиле и стандартов, к которым она привыкла в Венесуэле, ей приходилось работать на двух работах, чтобы сводить концы с концами.
Днем она трудилась в салоне красоты, ночью – официанткой в гостинице. Некоторое время Мэрилин жила у своего друга, затем нашла съемную квартиру, которую делила с 44-летней русскоязычной женщиной.
«Я знала, что договор, который она заставила меня подписать, был сомнительным, но, поскольку я не говорила на иврите, я ничего не могла сделать, поэтому подписала», – вспоминает она. Несколько месяцев спустя ее соседка заставила Мэрилин покинуть квартиру до истечения срока договора.
Бендаян говорит, что на работе ей выделяли для обеда не более десяти минут и платили меньше минимальной заработной платы.
«Поскольку вы иностранец, вежливый, стремящийся проявить себя и не отказывающий ни в каких просьбах, они в конечном итоге используют ваши слабости», – говорит Мэрилин. Она добавляет, что в своей родной Венесуэле не стала бы работать ни на одной из этих работ.
Со свиданиями дела обстояли не лучше: «Парни, с которыми я встречалась, полагали, что, поскольку я латиноамериканка, то, наверное, ищу только веселья, а не серьезных отношений».
В конце концов Бендаян научилась давать отпор «как израильтянка». Она объясняет: «Я поняла: чтобы заслужить уважение израильтян, нужно драться, угрожать и кричать».
После четырех лет борьбы за выживание в Тель-Авиве Мэрилин в июле 2021 года навестила свою семью в Майами. Как только она приехала, у нее обнаружились проблемы со здоровьем, ей пришлось сделать операцию.
«Когда я была в Майами в кругу семьи и чувствовала поддержку, я поняла, насколько тяжела жизнь в Израиле», – говорит она. Мэрилин решила переехать к своему брату в Мехико. Сейчас она, как и хотела, работает в сфере коммуникаций и маркетинга.
Сандра Миара
Сандра Миара родилась и выросла в канадском Монреале, репатриировалась в Израиль в 2009 году. Несмотря на то что она росла в консервативной еврейской семье, у нее никогда не было сильной связи с иудаизмом или Израилем. Причина, по которой она решилась оставить свою комфортную жизнь в Канаде, не была связана с сионизмом: ей просто очень понравился Тель-Авив и она захотела жить в этом городе.
С первой работой у 30-летней репатриантки сначала сложилось неплохо. Она легко нашла работу в стартапе, который был на грани превращения в успешную компанию.
«В растущей индустрии высоких технологий работа была интересной, динамичной и приносила удовлетворение», – говорит Сандра. Она чувствовала, что находится в «сердце израильской экономики». Однако корпоративная культура, по словам Сандры, была «безумной».
«В компании была высокая текучесть кадров: люди не могли выдержать интенсивный ритм, который от них ожидали», – рассказывает женщина.
В итоге Сандра была уволена в один из обеденных перерывов всего после года работы в компании. Разбирая свой рабочий стол, она расплакалась.
Сменив несколько мест, в итоге девушка устроилась на работу в израильский университет сотрудником по маркетингу и подбору персонала. Ее новый начальник сразу же сказал, что она должна записать как можно больше новых студентов на конкретную программу магистратуры, иначе программа будет закрыта из-за снижения количества зачисленных.
Тем не менее во многом университет стал для нее вторым домом, местом, которое она любила и где чувствовала себя комфортно.
Миара вспоминает, что ей часто удавалось убедить колеблющихся студентов выбрать именно его, а не конкурирующие вузы. «Мои результаты превзошли поставленные передо мной цели, поэтому я попросила о повышении, но мне неожиданно отказали, несмотря на упорную работу, привлечение средств, налаживание связей и взаимодействие с крупными инвесторами. Я была очень разочарована», – говорит она.
По ее словам, еще во время собеседования при приеме на работу директор департамента спросил, чем занимаются ее родители: «Моя зарплата была низкой, и они хотели убедиться, что мои родители или супруг смогут поддержать нас финансово. Я сказала им, что мой отец врач, и это, как мне кажется, помогло мне получить должность».
«34-летний житель Северной Америки не может работать полный рабочий день, преуспевать в карьере и при этом нуждаться в финансовой поддержке от своей семьи, – возмущается Сандра. – Кроме того, нанимать людей на основе благосостояния их семьи – дискриминация».
Тем не менее за почти пять лет она смогла адаптироваться к израильской культуре и даже в какой-то степени почувствовать себя «интегрировавшейся» в общество.
Однако проблемы с деньгами в конечном итоге сказались на ее здоровье и вынудили покинуть Израиль. Сандра, по ее словам, просто не могла больше позволить себе жить здесь.
«После возвращения в Монреаль в 2013 году я нашла работу, которая позволила мне выплатить долги, снимать квартиру в одиночку и восстановить свою самооценку, уверенность и достоинство», – говорит она.
По словам Сандры, большинство репатриантов, уезжающих из Израиля, испытывают чувство стыда за то, что они недостаточно напористы, умны или успешны, чтобы преуспеть в Израиле.
Вскоре после возвращения в Канаду женщина познакомилась со своими будущим мужем, в свое время тоже уехавшим из Израиля. Теперь они вместе живут в США, в Сиэтле, у пары двое детей.
«После всего, что я пережила в Израиле, я встретила израильтянина, и мы живем в израильском «пузыре» здесь, в Сиэтле!» – смеется она.
Элеонор Вейл, «ХаАрец», «Детали», Д.Г. Фото: Хадас Паруш
Фото на врезке: AP Photo/Rodrigo Abd,
Depositphotos.com
Источник: https://detaly.co.il/tuda-i-obratno-pochemu-repatrianty-begut-iz-izrailya