Почему молодые израильтяне больше не хотят быть офицерами

Нерепрезентативная выборка, опрос некоторого количество молодых людей, находящихся на военной службе или только-только демобилизовавшихся, из тех, кто служил в самых разных родах войск (разведке, ВВС, подразделениях, связанных с логистикой, регулярных строевых частях), выявил любопытную картину.

Все без исключения говорили буквально об одном и том же: сегодня никто не хочет идти в офицеры. Более того, респонденты даже рассказали, что солдаты между собой наградили офицеров уничижительным прозвищем: «собаки».

Регулярные части сегодня заполнило поколение Z (поколение, появившееся на свет после 1997 года, «поколение зумеров» или «цифровое»). Это – молодые люди эпохи хайтека: эгоцентричные, амбициозные, непослушные, не признающие авторитетов. Это поколение, где сотрудники диктуют условия работодателям, и даже сама мысль, что кто-то будет им что-то указывать только потому, что у него на плечах офицерские погоны, кажется им крайне необоснованной.

Потому они и смотрят на тех, кто хочет стать офицером, чуть ли не как на садистов: по их мнению, вся мотивация этих людей сводится к желанию командовать, исключительно ради того, чтобы обрести власть, да еще и издеваться над младшими по званию.

Следует отметить, что цена, которую надо уплатить за офицерское звание – сверхсрочная служба на протяжении полутора, а то и двух лет, вместо одного года, как это было раньше. Это существенно снижает мотивацию к тому, чтобы на добровольческих началах обучаться в школе офицеров имени Хаима Ласкова.

Ни для кого не секрет, что налицо качественный разрыв между военнослужащими срочной службы и кадровыми военными. Годами ЦАХАЛ страдает от того, что у молодых офицеров со временем пропадает желание продолжать службу; да и как убедить, скажем, комвзвода оставаться на должности командира роты до 26-28 лет, и потом оставаться в армии после 28 лет в звании майора, если нет карьерного роста.

В последние пять лет резко ухудшилось качество кадровых офицеров из-за невозможности удержать майоров в армии даже на подполковничьих должностях. Во многом это шквальное поветрие,  настигшее офицеров в возрасте 31-32 лет, связано с подписанием в 2015 году соглашения «Кахлон-Яалон».

Оно установило порог выхода на пенсию для офицеров кадровой службы возрастом 35 лет: таким образом, в армии останется меньшинство – те, кто уйдет в отставку в возрасте 42 года. Неуверенность в преодолении порога 35 лет заставляет многих офицеров в звании майора, опережая события, уходить в отставку в возрасте 32 лет.

Несмотря на нерепрезентативность выборки, следует говорить о тревожной тенденции, которую, судя по всему, мы не замечаем. А она обусловлена крепнущим нежеланием молодежи служить в армии, и еще большего нежелания идти в офицеры.

Никаких проверенных данных по этому вопросу нет. Высокопоставленные армейские источники указывают на качество современной молодежи, а также на многие тысячи тех, кто перед тем, как призваться в армию, в течение года проходят специальную предармейскую подготовку, треть из них впоследствии пополняет командно-офицерский состав, и эти молодые люди весьма мотивированы.

В целом, если каждый цикл призыва набирает в среднем 70 тысяч новобранцев, то армия, безусловно, получает громадное преимущество в возможности выбирать свой офицерский состав. И все же те же источники признают, что нельзя закрывать глаза на наметившуюся эрозию мотивации, а также на то, что нередко лучшие солдаты не спешат посвящать свою жизнь офицерской службе.

Бывший депутат кнессета Офер Шелах, инициировавший закон о сокращении срочной службы в армии, не на шутку обеспокоен складывающейся ситуацией: «Более 40% офицеров, которые в настоящее время прошли через офицерскую школу, носят вязаные кипы, потому что остальных становится все меньше. Кроме того, в 2020 году отсев срочников из армии по проблемам, связанным с психическим здоровьем, составил 13%, достигнув тем самым практически такого же показателя, как у ультраортодоксов, которые не служат. В настоящий момент армия переживает серьезный кадровый кризис, будь то желание продолжать службу на контрактной основе или готовность служить долгое время на майорской должности, или готовность постоянно проходить резервистские сборы».

Шелах не скрывает своей критики, по его мнению, ЦАХАЛ оказался не готов к тяжелому кадровому кризису. В отличие от других силовых структур, таких как ШАБАК или «Моссад», которым удается мобилизовать качественный персонал, ЦАХАЛу, через который в любом случае проходят самые качественные кадры, не удается убедить их оставаться на воинской службе.

Страусиная тактика

Командование ЦАХАЛа осознает проблему, но до сих пор так и не смогло выработать политику, направленную на исправление ситуации. По мнению Шелаха, «армия всего лишь следит за надвигающейся лавиной, которая может обрушиться через несколько лет». «Мы видим снижение качества кадровых военных, и, что еще хуже, мы можем потерять контроль и увидеть, как рушится призывная модель».

Более того, реакция ЦАХАЛа на происходящее оказалась прямо противоположной тому, что надо было бы предпринять: в этом году начальник генштаба Авив Кохави и министр обороны Бени Ганц (в прошлом – также начальник генштаба) активно сражались за повышение (незаконное) бюджетных пенсий для отставных офицеров, что составило примерно 8-9 млн шекелей на каждого отставника в возрасте 42 лет, а также вновь продлили срочную службу для юношей с 30 до 32 месяцев.

Трудно себе представить более губительные и непродуманные решения. Повышение пенсий служит высшим офицерам, тем, кто много лет выстраивает свою армейскую карьеру, но это повышение не решает проблемы молодых офицеров, лейтенантов, капитанов, майоров, отказывающихся оставаться на службе в армии. 24-летнего офицера невозможно убедить остаться служить на должности комроты только потому, что если он достигнет возраста 42 года, то получит по выходу пенсию в 8 млн шекелей.

Этот молодой офицер именно сейчас нуждается в улучшении условий службы: его текущая зарплата составляет 11 000 шекелей в месяц, и это – низкая зарплата в сравнении с условиями службы и, конечно же, в сравнении с риском для жизни, который его постоянно сопровождает.

Продление срока обязательной службы также чревато разрушительными последствиями: если снижается мотивация к сверхсрочной службе, то вряд ли реакцией на это может быть ухудшение условий службы за счет ее продления. Приняв решение об увеличении срока обязательной службы, руководство ЦАХАЛа продемонстрировало страусиную тактику: оно закрывает глаза, будучи убеждено, что способно решить любую проблему по указанию сверху.

Стоит ли удивляться, что молодое поколение не соотносит себя с армейской системой и не хочет по доброй воле командовать в ней?

Необходимо предпринять срочные меры для исправления сложившейся ситуации: улучшить условия службы солдат-срочников и молодых офицеров, сократив сроки службы, а также повысить зарплату молодым офицерам.

Печально, что ЦАХАЛ давно уже получил такие рекомендации: в 2006 году был опубликован отчет комиссии Бен-Басата, где, в частности, обсуждалась модель срочной службы. Предлагалось сократить ее до двух лет, но при этом оставлять в армии некоторых солдат срочной службы (из кибер-подразделений, а также служащих в элитных боевых частях), но в таком случае выплачивать им полноценную заработную плату.

В 2015 году был опубликован отчет комиссии Локера, в котором, в частности, предлагалось стимулировать молодых офицеров, тех, в ком наиболее остро нуждается ЦАХАЛ: офицеров из боевых частей и офицеров из кибер-подразделений.

Эти два документа обрисовали будущую «дорожную карту» Армии обороны Израиля, однако, по всей видимости, высшее командование ЦАХАЛа и министерство обороны карты читают с трудом. Вместо этого, широко открыв глаза, они ведут ЦАХАЛ к тому, чтобы угодить под грядущую лавину.

Мейрав Арлозоров, TheMarker, М.К. Фото: пресс-служба ЦАХАЛа⊥